Первые исследователи случаев полтергейста на практике

Скорее всего самым первым ученым, которому лично довелось лицезреть полтергейст в действии, был знаменитый английский философ Джозеф Гленвиль (1636—1680). Его глубоко интересовали такие необычные явления, как привидения, беспокойные дома и конечно же то, что сегодня мы называем полтергейстом.

И когда в мае 1662 года в английском городе Тедворте в доме мирового судьи Джона Момпессона начались настолько странные события, что они вскоре стали известны по всей Англии и даже привлекли внимание самого короля, философ выехал на место небывалых происшествий, «виновницами» которых были две младшие дочери судьи.

Иллюстрация из книги Джозефа Гленвиля "Saducismus Triumphatus" о ведьмах, призраках и других аномальных явлениях (опубликована в 1681 году).

Он прибыл в тот «нехороший» дом в конце января — начале февраля 1663 года. Вот что он там, по его словам, наблюдал:

«При мне это досаждало детям как раз в то время, когда они ложились спать... Поднимаясь по лестнице, я слышал какое-то странное поскребывание, а когда мы вошли в комнату, заметил, что это было как раз позади валика, подкладываемого под подушки детской кровати...

Царапание было такое сильное, какое только возможно сделать длинными когтями... В кровати лежали две маленькие скромные девочки, примерно семи и одиннадцати лет. Я видел их ручки, лежавшие поверх одеял, так что они никак не могли издавать звуки, которые слышались за их головами.

Так как мне сказали, что он может подражать всякого рода звукам, то я, ради опыта, попробовал поцарапать несколько раз по простыне — пять, семь, десять раз подряд, — и все это было воспроизведено с остановкой после каждого повтора.

Я осматривал под кроватью и позади, поднимал одеяла и простыни, ощупывал валик, обстукивал стену за кроватью, словом, я проделал все возможное, чтобы только убедиться, не было ли тут какой-нибудь подделки или естественной причины: то же самое сделал и мой коллега, но мы ничего не могли обнаружить...

После царапания, которое продолжалось около получаса или более, это перешло в середину постели, под детей, и тут стало пыхтеть очень громко, подобно запыхавшейся собаке. Я положил руку на это место и почувствовал, что постель приподнимается к моей руке, как если бы кто-нибудь изнутри подталкивал ее...

Это пыхтение было до того сильно, что производило весьма заметное сотрясение комнаты и окон... В то время, как слышалось пыхтение, я случайно увидел, что в холщовом мешке, висевшем у другой кровати, как будто что-то шевелится. Думая, что это крыса или мышь, я схватил мешок одной рукой за верхний конец, а другой прощупал его сверху донизу, но ровно ничего не нашел.

Поблизости никто не стоял, так что шевелить мешок было некому, да если бы и было кому, то во всяком случае никто не мог бы произвести именно такого рода движение, которое, казалось, происходило изнутри, как бы от шевеления какого-нибудь живого существа».

В своей книге Гленвиль также рассказывал о призрачном барабанщике из того же Тедворта (это явление известно в истории под именем Tedworth Drummer), когда барабан самостоятельно издавал звуки.

Обдумав увиденное, Гленвиль пришел к таким выводам: «Я вполне убедился, убежден и поныне, что эти звуки — дело какого-либо демона или духа... тут было нечто необычайное, нечто такое, что у нас принято называть сверхъестественным».

Он уехал, сетуя на то, что собственная его лошадь заболела на обратном пути и через несколько дней пала...

Прошло свыше 200 лет, пока другому известному ученому повезло увидеть полтергейст в действии. Это был английский физик и психоисследователь сэр Уильям Баррет.

В 1877 году ему довелось лично расследовать вспышку полтергейста в деревушке Дерригонелли, в доме, в котором жил вдовец с четырьмя дочерьми и сыном; им было от десяти до двадцати лет.

Шумный дух, как оказалось, привязался к двенадцатилетней Мегги.

Профессор Баррет прибыл в тот дом днем с одним из своих коллег, как когда-то и Гленвиль, но беспокоившие всех стуки начались лишь вечером. Баррет попросил помощника понаблюдать за домом снаружи — не шалит ли кто? Но вокруг никого не было. Тогда в сопровождении вдовца и его сына он вошел в спальню девочек. Не спала лишь Мегги. Она лежала, но ее руки и ноги выглядывали из-под одеяла.

А стуки все продолжались. Тогда ученый зажег лампу. Стуки прекратились, но вскоре возобновились вновь. Они почему-то исходили из стен и потолка спальни. При этом, отметил Баррет, никто из присутствующих не двигался. И тут на кровать внезапно упал камень!

В этот раз профессору даже удалось пообщаться со стучащим духом. Он просил его — как вслух, так и мысленно, простучать определенное число раз. И дух охотно и без ошибки исполнял все приказания ученого.

В 1900 году знаменитый итальянский криминалист и не менее известный психоисследователь профессор Чезаре Ломброзо посетил винный подвал дома молодого виноторговца, в котором, как говорили, бутылки двигались сами по себе, разбивались и даже взрывались.

А в самом доме летали столы и стулья, обычно когда хозяин был дома. Кто бы ни входил в подвал, бутылки тут же начинали биться, утверждал хозяин.

Ломброзо решил проверить это неправдоподобное заявление на деле. Он спустился в подвал, зажег шесть свечей, поставив их на столе в середине помещения. Бутылки лежали плашмя, одна на другой, на пяти длинных полках. Профессор со свечой внимательно осмотрел помещение в поисках веревок или нитей, привязанных к бутылкам, но ничего подозрительного не обнаружил. Затем стал наблюдать.

Спустя несколько минут со второй и третьей полок сами собой стали выскакивать бутылки — две, четыре, затем еще и еще — и падать на пол, но как-то бережно, будто их кто нес: шесть бутылок тем не менее разбились, две остались целыми. Четверть часа спустя упали и разбились еще три бутылки. Когда Ломброзо покидал подвал, упала еще одна бутылка. Как только он закрыл за собой дверь, в подвале воцарилась тишина.

В 1925—1926 годах многие психоисследователи наблюдали разнообразные феномены полтергейста, которые сосредоточивались вокруг тринадцатилетней девочки Элеоноры Цугун из небольшого румынского городка Тульпа. А все началось после того, как она в феврале 1925 года навестила в деревне свою стопятилетнюю бабушку, пользовавшуюся репутацией ведьмы.

По пути к ней девочка нашла на обочине дороги несколько монет и купила на них сладостей, на что бабушка авторитетно заметила: деньги оставлены дьяволом. На следующий день на девочку постоянно обрушивался каменный дождь, камни разбивали оконные стекла, а небольшие предметы и вещи вблизи «одержимой» сами собой взвивались вверх. Ее тут же отправили домой.

Но странности продолжились и там. Родители искали помощи где только можно. О происходящем с Элеонорой написали газеты, и события стали достоянием европейской печати. Так о девочке узнали психоисследователи. Первым к ней приехал Фриц Грюневальд из Германии, который вскоре стал свидетелем полетов вокруг «одержимой» самых разнообразных вещей.

Пробыв с Элеонорой несколько недель, Грюневальд убедился, что оставлять ее среди невежественных и суеверных жителей городка нельзя. Исследователь, к радости родителей девочки, увез Элеонору в Берлин, где собирался провести ряд научных экспериментов, поселив ее в своем доме. Однако вскоре он неожиданно умер от разрыва сердца...

Если бы не румынская психоисследовательница графиня Зоя Василько-Сереки, проживавшая в Вене, положение Элеоноры оказалось бы весьма незавидным. Она удочерила девочку, и та стала жить в венской квартире графини, обучаясь парикмахерскому искусству и одновременно непроизвольно демонстрируя симптомы типичного подросткового полтергейста, сопровождавшиеся некоторыми проявлениями одержимости.

Чаще всего происходило самодвижение предметов; иногда они падали, возникая как бы в воздухе, но начало движения графине ни разу наблюдать не удалось.

Помимо этого, в доме стали появляться неведомо как записки, слышались произносимые неизвестно кем фразы. Дракула (демон по-румынски), который, по мнению Элеоноры, все это делал, вскоре сосредоточил почти все свое внимание на девочке: толкал, щипал, кусал и бил ее, вышвыривал из кровати, дергал за волосы, втыкал в кожу иголки, заливал ее обувь водой.

Все это наблюдалось уже к марту 1926 года и было засвидетельствовано немецкими психоисследователями Шренк-Нотцингом и Гансом Розенбахом из Берлина.

В конце апреля 1926 года в Вену прибыл для наблюдения за симптомами полтергейста, проявляемыми Элеонорой, известный английский психоисследователь Гарри Прайс. Вот что ему пришлось там, в частности, видеть. Он писал:

«Графиня и я сидели на кушетке и наблюдали за Элеонорой, которая забавлялась с игрушечным ружьем, стреляющим целлулоидными шариками для пинг-понга.

Внезапно шарик раскололся и обе его половины упали к нашим ногам. Но тут графиня подскочила, то же сделал и я: используемый для открывания конвертов стальной стилет с ручкой, длиной около десяти дюймов, стрелой пронесся через комнату откуда-то сзади меня и упал напротив закрытой двери. Я мгновенно обернулся, но не обнаружил ничего, что могло бы заставить стилет сорваться с места — письменного стола позади нас».

Также Прайс видел стремительный пролет и падение игрушечной собачки Элеоноры, медленное сползание с кресла подушечки, которая в конце концов свалилась на пол, и многое другое. При этом вблизи самодвижущихся предметов никого не было.

Прайс, лично удостоверившись, что пресса и очевидцы не лгут, не ошибаются и нисколько не преувеличивают, пригласил графиню и Элеонору в Лондон с тем, чтобы провести более строгие исследования в своей Национальной лаборатории психических исследований. Они прибыли 30 сентября 1926 года. В первые же дни сотрудники лаборатории не раз наблюдали, как падающие откуда-то из-под потолка небольшие предметы ударялись о девочку, не причиняя ей боли.

Вместе с тем на теле Элеоноры стали без видимых причин возникать синяки и царапины, причем прямо на глазах исследователей: девочка внезапно вскрикивала от боли, и на ее лице, кистях рук или предплечьях возникали Красные царапины, а то и следы укусов.

Последние были похожи на ее собственные, но появлялись в местах, укусить которые анатомически невозможно. Да и микрофлора «слюны», исследованная под микроскопом, отличалась от присущей Элеоноре слюны. До сих пор сохранился фрагмент кинопленки, заснятой Прайсом, запечатлевший возникновение на коже девочки следов от невидимых укусов и ударов.

К лету 1927 года полтергейст покинул Элеонору, и она смогла вернуться в Румынию, где стала зарабатывать на жизнь парикмахерским ремеслом.