Проклятие питерских каналов

В городской черте Санкт-Петербурга находятся более девяноста рек, притоков, рукавов и каналов, в том числе и двадцать искусственных каналов. Наиболее известны Грибоедовский и Обводной каналы, которые многие горожане воспринимают как гиблые, проклятые места.

Канал Грибоедова, названный в честь известного русского литератора и дипломата, до 1923 года назывался Екатерининским, так как был проложен во времена царствования императрицы Екатерины II. Он начинается от реки Мойки, в районе Марсова поля и вливается в Фонтанку недалеко от Мало-Калинкина моста.

В свое время канал проходил по руслу речки Кривуши, которую местные жители так же называли Глухой речкой. Ее истоком служила болотистая трясина. В период с 1764 по 1790 год канал углубили и расширили, берега облицевали гранитом. Однако петербуржцы хорошо помнили, что канал проложен сквозь гиблые места, коими всегда считались топи и болота.

С 1 марта 1881 года Грибоедовский канал прочно ассоциируется с произошедшей на его берегах трагедией: убийством императора Александра II народовольцами. А 3 апреля 1881 года на эшафоте Семеновского плаца была казнена организатор и участница этого покушения, известная террористка Софья Перовская.

Каменный мост, канал Грибоедова

В Петербурге рассказывали, что, поднимаясь на помост, она вдруг неожиданно выхватила откуда-то белый платочек и взмахнула им перед собравшейся толпой, как тогда, 1 марта, когда подала таким же белым платочком сигнал бомбометателям.

Так и повисла в смертных судорогах в петле с платочком в руке. С того дня живет в Петербурге легенда, что каждый год, в начале весны, когда город еще темен, а ветер с мокрым снегом бьет по редким прохожим, на крутом мостике Екатерининского канала появляется жуткий призрак одинокой женщины. Лицо у нее синее от удушения, на шее виден багровый след веревки, а в руках она держит платочек, которым подавала сигналы сообщникам, отправляя на кровавое преступление.

Еще более жуткое место — Обводной канал. И до, и после октябрьского переворота на его берегах произошло немало будоражащих воображение событий. В основном это были необъяснимые с точки зрения человеческой логики суициды.

Строительство канала проходило в 1803—1835 годах. Планировалось, что канал будет отводить от города невские воды во время половодья, а также послужит коридором для транспортировки грузов к промышленным предприятиям, которые располагались на околицах Петербурга. Канал был назван Обводным, потому что как будто бы обводил город с юга, соединяя Неву и Екатерингофку.

В XIX веке канал находился на окраине столицы, в окружении и заводов и фабрик, поэтому не пользовался любовью и популярностью среди горожан. Более того, нередко производства сливали в Обводной канал жидкие отходы, из-за чего вода приобретала неприятный запах и неестественный цвет.

По этой причине петербуржцы нередко называли Обводной канал Городским рвом или Новой канавой, в отличие от Грибоедовского, который носил прозвище Канава. Но мрачная слава Обводного канала связана не только со зловонием.

В течение предыдущих веков невские берега не раз переходили из рук в руки — от шведов к новгородцам и обратно. Как гласят средневековые хроники Эрика Абосского, в 1300 году наместник династии Фолькунгов, фактический правитель Швеции маршал Торгильс Кнутссон, за семь лет до этого основавший город Выборг, возвел в устье реки Охты крепость под названием Ландскрона («Венец земли»). Оттуда шведы начали проводить систематические набеги на ближайшие карельские поселения.

В один из таких набегов королевские солдаты под водительством самого Торгильса добрались до реки Сутиллы (ныне — река Волковка), где наткнулись на старое языческое святилище. Из-за вросших в землю каменных идолов навстречу захватчикам вышел древний старик и, воздев руки к небу, стал осыпать проклятиями как самих завоевателей, так и шведскую корону.

Кнутссон и его солдаты были наслышаны о могуществе карельских шаманов, приносивших, по слухам, своим языческим богам многочисленные человеческие жертвы. Ужас помутил разум солдат, но руки, привыкшие к кровопролитию, делали свое дело: через минуту старик упал, разрубленный мечами на куски, а шведы принялись громить капище, разбивать на куски камни, покрытые загадочными надписями и уничтожать противных всякому доброму христианину идолов.

Маршал Торгильс с солдатами вернулся в Ландскрону, но его беспокоила мысль о проклятии, повисшем над всей Швецией и над ним лично. Однако вскоре к нему пришел один из местных жителей и за вознаграждение предложил свою помощь в снятии заклятия.

Следующей ночью в жертву были принесены пять юных дев. Их тела вместе с телом шамана погребли в центре языческого святилища, могилу прикрыли каменной плитой. После этого был проведен обряд запечатывания могилы.
Знаток потусторонних тайн навечно заклял дух злобного старика, но в завершение осквернил святое распятие. Как далее повествует хроника, едва святотатство свершилось, по ночному лесу разнесся ужасающий хохот и внезапно поднявшийся вихрь с корнем вырвал из земли огромную ель.

Согласно новгородской летописи, на следующий год русские захватили Ландскрону, «запалиша и разгребоша» саму крепость, а защитников «избивша и исекоша». Было это следствием проклятия или нет — трудно сказать. Однако место на берегу Сутиллы, где располагалось древнее языческое капище и где свершились страшные убийства, все местные жители долгое время обходили стороной и считали проклятым.

Во времена Петра I и позже в здешних лесах часто случались необъяснимые, таинственные происшествия. Скажем, в 1805 году землекопы, работавшие на строительстве Обводного канала, отказались выбирать грунт близ Волковки, объяснив прекращение работ нехорошими слухами об этих местах. Генерал-лейтенант Герард добился возобновления строительства, лишь до полусмерти избив зачинщика и пригрозив остальным рабочим ссылкой на каторгу.

А в феврале 1923 года рабочие, прокладывавшие теплотрассу неподалеку от места, где Волковка впадает в Обводный канал, наткнулись на покрытые странными знаками куски гранита. Из-под самого большого камня были извлечены полуистлевшие человеческие кости.

На некоторое время работы были приостановлены, и к месту находки пригласили одного из немногих оставшихся в городе ученых-археологов. После беглого осмотра он вынес приговор: находка уникальна, поскольку является прекрасно сохранившимся капищем, или захоронением, относящимся к XI—XII векам и имеющим, скорее всего, скандинавское происхождение.

Археолог потребовал прекратить работы, чтобы тщательно обследовать артефакт, но понимания у ответственных работников не встретил. Ему досталось за «буржуйские штучки» и «непонимание исторического момента», а гранитные плиты отвезли в камнерезальную артель «Свободный труд», где из них напилили бордюры для мостовых Литовского проспекта. Человеческие останки сложили в несколько мешков и вывезли на свалку.

В полдень 12 апреля того же года с Борового моста в Обводной канал бросилась прачка. Спасти самоубийцу не удалось. С этого момента Боровой, Новокаменный, Предтеченский мосты и железнодорожный виадук близ Волковки стали излюбленными местами городских самоубийц.

 Медленные, темные воды Обводного канала как магнитом притягивали к себе тех, кто решил свести счеты с жизнью. По словам репортера «Красной газеты», «самоубийцы топятся здесь часто и даже охотно».

В том году воды Обводного канала навсегда сомкнулись над головами восьмидесяти девяти человек! Спасти удалось лишь одного. Им оказался уважаемый товарищ, член РСДРП с 1903 года, лично знакомый с Лениным. Средь бела дня он с диким воплем прыгнул в Обводный канал с Борового моста. Упал он на мелководье и был вытащен пожарными. Неудавшимся самоубийцей занялся известный психиатр Ефимсон, однако спасенный не смог объяснить, что именно заставило его попытаться покончить с собой.

С 1924 года самоубийства на Обводном резко прекратились, и до начала 30-х годов подобных случаев больше не было. Но в 1933 году канал вновь захлестнула эпидемия суицида, и опять на том же участке — от Боровского моста до железнодорожного виадука. Сто семь случаев самоубийств было запротоколировано 28-м отделением милиции, на территории которого находился этот участок. Кошмарный марафон продолжался в течение всего года, но с началом нового 1934 года так же внезапно закончился.

Доктор Ефимсон, проживший долгую жизнь, сумел обследовать более тридцати выживших после попытки суицида горожан. Согласно его выводам, все самоубийцы отличались крепким физическим и психическим здоровьем, притом не имели ни малейших причин сводить счеты с жизнью.

По их словам, проходя по Боровому мосту, несчастные чувствовали, что какая-то непреодолимая сила извне толкала их на совершение рокового шага в пустоту! Не подчиниться приказу жуткого бестелесного повелителя было просто невозможно. Другие рассказывали, что их просто подхватывала некая мощная энергия и бросала в воду.

Очередной «бум» самоубийств тоже случился ровно через десять лет, в 1943 году. Правда, в осажденном городе такие случаи оставались без внимания. Но, по словам очевидцев, Обводный канал представлял в тот год жуткое зрелище. Когда немецкие снаряды рвались в канале, от взрывов то тут то там на поверхность всплывали многочисленные трупы самоубийц, и течение медленно сносило их в сторону Невы.

С тех пор как потревоженный строителями дух карельского жреца выбрался на свободу, каждые десять лет воды Обводного канала превращаются в кладбище самоубийц. В 1993 году на зловещем участке погибло триста три человека. Факты смерти этих несчастных были списаны на банальные самоубийства. А через десять лет, в 2003 году, данные о самоубийствах на Обводном канале оказались засекреченными...