Я та Саша, что живу том самом «доме со странностями»

История, рассказанная пожилой деревенской жительницей. Дата и место происшествия, к сожалению, неизвестны. Произошло это где-то в России, скорее всего в начале ХХ века.

Я была маленькой, лет пяти или шести, когда к моей тетке постучался какой-то прохожий:

- Дай водицы испить, кормилица.

- Поди далее, там подадут, — сказала тетка моя в ответ на просьбу.

- Ну, попомни же это, голубушка, — пригрозил прохожий и пошел далее.

С этой-то поры стали замечать в доме что-то странное, как будто что-то невидимое, но живое между нами живет и делает во всем помеху. То горшки, которым нужно стоять в печи, найдут под печкою, то какая-нибудь посуда вывалится из рук, то вещь какая очутится где-нибудь в таком месте, где ей не следует быть, например лапоть в горшке со щами.

Крестьянские дети (1908 год). Фото Прокудина-Горского

Стали с соседями об этом деле думать да гадать. Подумали и решили позвать колдуна из одной деревни верст за пятнадцать, чтобы он дело разрешил, да из головы долой. Колдун приехал; а уж пред этим накрыли на стол, поставили на стол самовар, приготовили чай, графин настойки. Дом у тетки был зажиточный.

Колдун был старик высокий, дородный, одет в синий халат, в поярковую шляпу. Огляделся и сел в передний угол. Дядя и тетка принялись угощать гостя и просить помочь горю, о котором ему ранее было рассказано.

- Ничего, ничего! Это дело плевое, нам и не такие дела приходилось обламывать, — говорит колдун, а сам так и погоняет рюмка за рюмкой в свою утробу.

Посидел с полчаса, а может быть, и более, все ничего. Только вдруг смотрят, а на потолке висит пара лаптей. И мотаются.

- А! Пошучивает... Погоди, погоди! Вот я тебя! — пропустил еще рюмку для храбрости. Потом взглянул на свою шляпу, а она вся изрезанная, так что на голову надеть нельзя.

Колдун вспылил и начал шептать какие-то наговоры. Но не тут-то было. Правда, лапти с потолка упали на пол, зато у колдуна оказались сапоги и шаровары на ремешки изрезанными. Колдун схватил упавшие с потолка лапти, выбежал в сени, там надел их и опрометью припустил скорым шагом по улице.

- Что же, кормилец? Помоги!

- Нет, тут посильнее меня, я не в силах. Хвастать нечего. — И с этими словами ушел.

Прошло некоторое время. Однажды летом мы, ребятенки, бегали по лугу за деревней, как вдруг увидели между нами девочку, которая с месяц, не более, умерла. Мы — маленькие. Что понимали? Она с нами гуляла, играла, и мы ее кликали по-прежнему Сашей. Воротясь домой, рассказали домашним, что видели покойную Сашу, а дома большаки (взрослые) нам говорят:

- Сашутка месяц как в могилке, как же она к вам играть придет?

А мы — свое. Вот кто-то из баб и научил нас спросить у девочки, откуда та взялась, когда ее схоронили.

На другой день опять увидали эту загадочную Сашу. Она опять стала играть с нами.

-  Саша! Да ведь мы умерла! Неужто ты опять из земли вышла? — спрашиваем мы.

- Нет!. Я не умирала. Я — Саша, да не та.

- Какая же ты?

- Я — та Саша, что живу у Груниной тетки (т. е. в том самом «доме со странностями», что был описан выше).

Я как ни была глупа, но взяла в голову: какая такая Саша? У меня такой сестры нет, да и у них (у тетки и ее мужа) тоже. Теткины дети тоже сказали Саше:

- Ну что ты врешь, у нас тебя нет, где ты у нас живешь?

- А я под лавкой, а то на печи.

- Ну нет. Мы не знаем.

Расспросы с новой игрой прекратились. Только игра закончилась, Саша невесть куда пропала. Теткины дети по приходе в избу даже стали искать девчонку и, разумеется, не нашли.

- Саша! Да где же ты? — крикнул кто-то из ребятишек.

- Я — здесь! — раздался тоненький голосок где-то в избе, и затем все кончилось.

Все было пересказано ребятишками дяде и тетке, и они начали серьезно подумывать об этом странном событии, а между тем тихонько ребятишкам наказали хорошенько порасспросить странную девчонку, как только случится ее видеть. Из расспросов детей родные мои получили такие сведения:

-  Я — та самая Саша, — сказала девочка, — которая постоянно озорничает. Я — проклятая матерью. Меня унес дедушка и вот сюда к вам послал за то, что прохожему хозяйка не дала воды испить. Озорничаю я потому, что вы мне ни есть, ни пить не даете. Давайте мне помягче спать, ставьте мне под лавку поесть, а то вот я и обносилась.

И девочка своим сверстникам показала кое-где прорехи на белье, и тетка, узнав об этом, стала ставить под лавку пищу и детское чистое белье класть. Но замечательно, что никто из больших (из взрослых) ее не мог видеть.

Однажды на вопрос детей «Когда она уйдет?» та ответила:

- Я уйду спустя три года после пожара.

- А разве будет пожар?

- Да.

- Ты зажжешь?

- Нет. Такое полено попадется.

Пожар действительно был. Много сгорело всякого добра у тетки. Только благодаря родственникам наши успели скоро отстроиться.