В доме Наркомфина объявилось привидение

Говорят, что в доме Наркомфина объявилось привидение. Казалось, здание давно развалилось — лет 15 назад, когда музыканты там устраивали тусовки, стены трещали по швам…

Куда вели чёрные двери?  

Привидение, которое вот-вот начнёт бродить в самом известном творении советского архитектора Моисея Гинзбурга (Новинский бульвар, 25), совсем юное — оно «родилось» буквально месяц назад. На время реставрации, которая наконец-то должна начаться, в здании было решено поселить виртуальный дух Наркомфина. Граффити и световые проекции с привидением будут рассказывать об этом доме.

А началась его история без малого 85 лет назад — в 1930‑м, когда Моисей Гинзбург и Игнатий Милинис построили дом «своей мечты». «Жилище должно точно и сдержанно удовлетворять разнообразным потребностям и запросам человека и, всемерно раскрепощая его, способствовать его производительной и творческой работе, бодрому и радостному досугу», — считал Моисей Гинзбург.

Мечтатели придумали новый тип жилого дома, где в 50 персональных «ячейках» народ будет только спать, а всё остальное (питаться, общаться, стирать бельё, воспитывать детей) станет делать сообща. Для этого отводились столовая, огромные коридоры, коммунальный корпус и детсад. По задумке архитектора даже загорать соседи должны были вместе на крыше. Ну а гулять предлагалось… под зданием. Потому что Гинзбург, считавший первый этаж малофункциональным, просто отказался от него и поставил дом на «ножки». Позднее эта зона для прогулок была ликвидирована — первый этаж закрыли стенами, в таком виде он и дожил до наших дней.

Кстати, цветовому оформлению внутри здания архитектор уделял первостепенное значение. Поэтому по приглашению советского «Малярстроя» в Москву прибыл немецкий профессор Хиннерк Шепер, который подобрал оттенки буквально для всех поверхностей дома, в том числе внутри жилых квартир. В результате жильцы любовались бледно-голубыми и зеленоватыми потолками, оранжевыми и синими лестницами, а в свои ячейки заходили через белые и чёрные двери.

Где прятались от начальства?

Правда, непонятно, любовался народ этими ноу-хау или втихую крутил у виска. Ведь идеологически правильное здание возводили не для простых работяг, а для руководства Народного комиссариата финансов СССР и близких друзей чиновников. Например, сановные жильцы настояли на том, чтобы душевые кабины с унитазами располагались внутри квартир, а не в общем коридоре. Большим семьям даже полагались личные кухни, а вот холостяки и парочки по замыслу архитектора должны были питаться в общедомовой столовой. Но все норовили трапезничать не с сослуживцами, а в своих «личных апартаментах», которые были двухэтажными и с окнами во всю стену. С коллективным загоранием на крыше тоже не сложилось: там находился «пентхаус» Николая Милютина. К моменту заселения дома он перешёл с должности наркомфина РСФСР на пост председателя Малого Совета народных комиссаров, и принимать солнечные ванны под боком у большого началь­ства никто не хотел.

Когда пойдём покурим?

В лихие 1990-е в некоторых квартирах продолжали жить дети и наследники «первых поселенцев» (до сих пор обитаема ячейка, на которую был выписан ордер на вселение № 1!), а в брошенных помещениях творческие личности устраивали вечеринки и перформансы. Бомжи и наркоманы также любили ночлег в самом центре Москвы, под боком у посольства США и с видом на Дом Правительства РФ, до которого всего 500 м!

Всемирный фонд памятников уже трижды вносил дом Наркомфина в список наследия (это 100 знаменитых архитектурных творений, находящихся на грани разрушения). И время, когда его ещё можно реконструировать в первозданном виде, практически кончилось: крыша худая, куски внешних стен могут выпасть наружу от сильного удара, инженерные коммуникации пребывают в состоянии клинической смерти. При этом в некоторых ячейках сделан отменный ремонт (там, где расположен офис инвестиционной компании, которой принадлежит львиная доля д­ома Наркомфина). В квартире Н. Милютина арендаторы у­строили кальянную, на этом же этаже обитает центр йоги. Так что символ совет­ского конструктивизма продолжает жить. И ждать, когда его владельцы начнут восстанавливать ту красоту, какую придумал Моисей Гинзбург в далёком 1930-м.

Кого попросили на выход?

Как и все «номенклатурные» столичные адреса, дом Наркомфина время от времени внезапно менял обитателей. С Новинского бульвара неулыбчивые сотрудники госорганов увезли не меньше двух десятков человек. Все они были признаны врагами народа и расстреляны в 1937-1941 гг. Среди таковых значились Николай Соколов из 42-й квартиры (председатель правления Госбанка СССР), Константин Стриевский из 44-й (председатель ЦК Союза рабочих тяжёлого машиностроения), Николай Крыленко из 46-й (нарком юстиции СССР). Вполне может быть, что доносы, на основании которых их арестовали, строчили соседи по коммунальным ячейкам.

Десятилетия шли, номенклатура селилась в более комфортабельных домах, о реконструкции здания никто не задумывался (у него только появлялись незаконные пристройки). И в результате к моменту развала СССР дом Наркомфина приобрёл славу маргинала.