Служили два товарища... дьяволу

Я всегда говорил, что хорошая фотография стоит целого текста. На этой запечатлена встреча двух самых могущественных рептилоидов планеты — Ротшильда и Рокфеллера. Слева Ротшильд, справа Рокфеллер. Покосились от ужаса подсвечники и искусственные птички, стынет в чашке недопитый рокфеллеровский чай, словно кровь в жилах жертвы. Август 2015, может быть, даже в мой день рождения встречались, но насчёт подарка Товарищу У не позаботились, жлобы.

Парню слева — семьдесят девять, парню справа, внимание, сто. Сто лет, господа, но смотрится он даже и покрепче своего партнёра. Невольно вспоминаются истории о кровавых ваннах и скушанных младенцах. Очень характерные руки, цепкие, пятнистые, что у одного, что у другого, — это руки, которые держат бразды правления, руки, дергающие за множество тайных нитей, руки, по которым никто не даст, усталые, но загребущие до последнего вздоха.

Старик слева довольно противен, недомефистофельски лукавый, с обманчиво сиропным взглядом, есть у него что-то от украинского телеведущего Гордона, правильнее сказать, у Гордона от него. Важную деталь гардероба пожилого трикстера составляют тёплые носки: холоднокровные мёрзнут в наших, земных условиях. В самой посадке чувствуется врождённый артистизм, и руки его — это руки не только рептилоида, но и художника.

Столетний справа не столь артистичен, но более основателен. Видите, как прочно сидит он в кресле? Такой врастает в реальность подобно грибу, методично внедряется, деловито выпуская споры. Туфли на толстой подошве без претензий на изящество, но прочны. Пращур его, в отличие от соседского — не финансовый прощелыга, тонкогогий стрекулист, пятившийся задом по высоким кабинетам, но упрямый, крепкий крестьянин с моржовыми усами, собственноручно копавший картошку, это чувствуется. И если только станет возможно, то и за гнилую картофелину он облупит тебя догола, с тем же деревянно-доброжелательным выражением лица.

Закроются сейчас дубовые двери, уберутся фотографы, и собеседники сбросят измятые, испещрённые пигментными пятнами маски, обращаясь друг к другу вместо старого доброго english с невозможными космическими шипением, курлыканьем и бульканьем. А можно и не таиться, всё схвачено. Не раздастся снаружи требовательная трель звонка, и не постучит в высокие ворота обнаглевший товарищ Троцкий в компании грубых матросов. Вот разве что Люцифер заглянет на огонёк пересмотреть контракт.

Вспоминается Маркес с его замечательным романом «Осень патриарха». Здесь, конечно, патриархи иного рода, вкрадчивые, рептилоидно-закулисные, из тех, что покупают маркесовских патриархов пачками. Два утомлённых хищника, у которых есть всё, кроме бессмертия. Как медленно, должно быть, они моргают.

Ковёр под ногами у старых джентльменов потёрт, столик у ног старшего облуплен. И чай наверняка подал такой же старый камердинер, а не королева Елизавета. Очевидно, приятели лишены дешёвых понтов.

Обстановка кабинета господина Рокфеллера подтверждает правильность известного афоризма «Люди, которые читают книги, всегда будут управлять теми, кто смотрит телевизор». Книг действительно много, и главное, они старые и зачитанные. Много альбомов знаменитых художников — тут и Моне, и Хомер, и Ван Дейк. Для того, чтобы удачно изображать человека, нужно хорошенько изучить земное искусство.

Впрочем, в моём кабинете книг тоже много, но миром управлять никак не получается.