Если бы все виды на Земле были разумными

Если бы все виды на этой планете были, внезапно, одинаково развиты, что бы мы делали: сотрудничали или воевали? В фильме «Планета обезьян» человек обнаруживает себя в мире, которым правят сверхразумные приматы, властвующие над порабощенными людьми.

Пьер Буль, автор книги 1963 года, которая легла в основу фильма, говорит, что его ныне классическая история подпадает под жанр «социальной фантастики».

Давайте попробуем расширить эту фантазию, чтобы включить не только обезьян с человеческим интеллектом, но и все виды на Земле? Что если бы каждое животное внезапно проснулось в теле рационального существа с сознанием? Стало бы одно существо править всеми, подобно современному человеку, или же все пришло бы к некому мирному просвещенному сосуществованию?

Этот мысленный эксперимент может показаться абсурдным на первый взгляд — ну или хотя бы невозможным — но поиск ответов на этот вопрос может выявить любопытные (и грустные) истины о человеческой природе и нашем месте в качестве доминирующего вида планеты.

Увы, но гипотетический ответ вам не понравится: «Хаос — простое слово, которым можно описать, что произошло бы», говорит Иннес Катхилл, эколог-бихевиорист из Университета Бристоля. «Нам определенно не стоит предполагать, что интеллект это хорошо».

«Мы бы поубивали друг друга», продолжает Робин Данбар, эволюционный психолог Университета Оксфорда. «Люди не особо известны своим любопытством и мирными намерениями при встрече с другими людьми».

Хосеп Колл, компаративный психолог из Университета Сент-Эндрюс, согласен с предыдущими ораторами:

«Если взглянуть на историю человека, едва ли она была построена на дружбе. Может быть, сегодня мы немного добрее, чем были в прошлом, но взгляните на мир и скажите, что это действительно так».

Учитывая наш длинный послужной список истребленных нами видов и даже нас самих, нет никаких оснований, что мы или другим разумные животные могли бы вести себя иначе.

Скорее, разразилась бы Третья мировая война. «Мы очень негативно и агрессивно реагируем на незнакомцев и угрозы», говорит Катхилл.

Кто победил бы в таком случае? У многих видов, конечно, не было бы ни единого шанса. Травоядные, например, тратят большую часть своего времени на поедание травы, чтобы накопить достаточное количество энергии для функционирования.

Это ограничивает время, которое они могли бы вкладывать в коммуникации, производство инструментов, создание культуры или участие в боевых действиях. У плотоядных пожирателей белка было бы преимущество.

Акулы, дельфины и косатки тоже сошли бы с дистанции, поскольку они ограничены океаном — хотя в океане могла бы разразиться собственная подводная борьба за власть. Аналогичным образом и животные, которые не могут существовать за пределами своей ниши — болота, тропического леса, пустыни, — не смогли бы бороться за мир, будучи привязанными к своему окружению.

Крупные хищники вроде львов, тигров, медведей, волков и даже не-хищники вроде слонов и носорогов устроили бы нам Парк Юрского периода. В краткосрочной перспективе, именно они, вероятнее всего, могут представлять угрозу для нашего владычества. И если бы мы были голыми и потерянными в саваннах или лесах, они бы определенно нас сожрали.

Но учитывая нашу любовь к современному оружию и тот факт, что людей куда больше, чем других крупных хищников, в долгосрочной перспективе мы бы их уничтожили (именно это, собственно, и происходит в настоящее время).

Как говорит Алекс Касельник, эколог из Оксфордского университета: «В конце концов, думаю, мы бы прижали их к земле. Мы бы победили».

Но когда с поля боя унесут самых грозных плотоядных, появится новый конкурент: наши ближайшие родственники приматы. Как отмечает Катхилл, наши технологии в значительной степени определяют наше развитие как вида, и приматы разделяют большую часть нашей физиологии, которая позволяет нам использовать наши технологии.

Шимпанзе, орангутаны, бонобо и гориллы могли бы получить доступ к нашим компьютерам и вооружиться нашими пушками, при этом воспользовавшись такими преимуществами, как более сильные и гибкие тела, чем у людей. Они бы достаточно быстро приступили к созданию уникальных технологий, взяв за основу наши, для собственного использования.

Однако возможности наших друзей-приматов, скорее всего, зависели бы от того, смогли бы они каким-либо образом взломать наши накопленные знания, включая и знания о том, как использовать технологии, как эффективно вести войну, как понять нас — врага — и многое другое.

Обуздание этого знания для собственных нужд и станет ключом к доминированию, но едва ли у них получится это сделать прежде чем мы их укротим.

«Если дать им все это знание, тогда между людьми и приматами была бы ничья, — говорит Колл. — Если нет, то несмотря на то, что они сильный соперник, вряд ли они стали бы доминирующим видом».

И все же, при наличии достаточного количества времени, способность быстро адаптироваться к меняющимся условиям и обстоятельствам, вероятно, будет самым сильным оружием в борьбе за мировое господство.

По сути, это один из навыков, лежащих в основе способности человечества бороться за Землю. Хотя мы развивались на теплых пастбищах, очень скоро были найдены способы заселить среды, которые не самые благоприятные для нас, от горных вершин до тундр.

Также не стоит списывать со счетов численность и способность избегать обнаружения.

Другими словами, все указывает на бактерий и других микробов, населяющих Землю. У бактерий нет нервной системы, поэтому идея одарить их мозгами кажется совершенно надуманной, еще хуже, чем идея подарить сознание другим многоклеточным видам. Но эта невозможность скорее благословение, учитывая многочисленность бактерий.

«Бактерий и так повсюду, даже внутри нас, — говорит Колл. — Они были бы очень, очень сильным соперником».

«Я бы не удивился, если бы победило что-нибудь маленькое, — соглашается Данбар. — Я думаю, мы, вероятно, могли бы стать жертвой самых примитивных форм жизни, бактерий и вирусов».

«У людей были бы серьезные неприятности, если бы им пришлось сражаться с разумными бактериями, включая самых плохих. И часть проблемы в том, что мы не смогли бы избавиться от всех, потому что они имеют важное значение для нашего собственного выживания».

Если бы человечество погибло, конфликты, скорее всего, продолжали бы бушевать. Нет никаких оснований полагать, что любое животное с интеллектом уровня Homo sapiens будет вести себя иначе, чем мы сами, если говорить об эксплуатации других видов и ресурсов. Точно так же могли бы вспыхнуть и внутривидовые конфликты.

«Не забывайте, что животные не решают проблемы на благо своего вида, — говорит Касельник. — Они конкурируют в пределах вида за преимущество собственного рода, своей культурной или семейной группы».

В любом случае такой эксперимент, вероятно, закончился бы плохо почти для всех. По мере отмирания видов, погибала бы и экосистема и остались бы только самые стойкие — бактерии, тараканы и, возможно, крысы — которые и унаследуют Землю. А оставшиеся виды погубили бы планету, как это делаем мы.

Потому что нет никаких оснований полагать, что кто-то возьмется за ум и будет вести себя более «человечно», чем мы, по отношению к этому миру. Возможно, именно потому что на Земле лишь один владыка, мы наблюдаем равновесие в природе.