Вакцины и отмена масок создадут непобедимый штамм коронавируса

СМИ всего мира принялись рассказывать, что новые штаммы возникли из-за ослабления ограничений, снятия масок, а то и под воздействием вакцин. Якобы те оказали эволюционное давление, заставляющее вирус обходить вакцинную защиту. Увы, реальная биология указывает на совсем иную — и более устрашающую — картину. Разбираемся в деталях.

Новая работа в Scientific Reports утверждает, что вакцинация 60% населения и более будет «заставлять» коронавирус мутировать в сторону обхода вакцинной защиты. По расчетам исследователей, чтобы предотвратить такой вариант, есть только один выход — поддержание социального дистанцирования, маски и ограничения поездок. В противном случае в популяции могут возникнуть и закрепиться такие штаммы, которые сделают существующие вакцины бесполезными,  передает UfoSpace.net со ссылкой на naked-science.ru.

На первый взгляд, выводы статьи в престижном научном журнале звучат очень угрожающе. На второй, более пристальный — тоже. Вот только не потому, что они верны — скорее, наоборот. Именно из-за их отрыва от действительности они и должны вызывать серьезную тревогу.

Что показали ученые

Исследователи во главе с Ф. А. Кондрашовым из Австрийского института науки и технологий решили выяснить, каков риск возникновения коронавирусных штаммов, устойчивых к существующим вакцинам. Для этого они создали модель, численно описывающую динамику распространения коронавируса в условной группе из десяти миллионов человек. В группе были приняты те параметры коронавирусной эпидемии, что другие научные группы до этого установили эмпирическим путем. Скажем, смертность от коронавируса в модели принята за реальную — 1% от всех заболевших. Скорость потери иммунитета у переболевших принята за 1/180 в сутки — то есть через 180 суток иммунитет переболевших принят за ноль. На сходную картину, как мы писали, указывает и эпидемия в местах, где все уже переболели.

Кроме того, ученые приняли заразность вируса за изменяющуюся величину. «Заразность» вируса определяется параметром R — он равен числу людей, которых может заразить заболевший до того, как выздоровеет. Из опыта эпидемии известно, что у классического коронавируса (уханьский штамм), равно как и у южноафриканского и ряда других, R сильно колеблется в зависимости от строгости карантинных мер (и даже погоды). А также от числа носителей — чем их больше на первом этапе вспышек, тем больше среди них «суперразносчиков» вируса. Так называют людей, для которых R по тем или иным причинам намного выше нормы. Если обычный человек, заболев, заразит коронавирусом пару-тройку других, то суперразносчик может заразить десяток-другой, а то и более.

В то же время при достижении слишком большой доли зараженных «коэффициент заразности» в модели снижался: такое снижение реально наблюдается при больших вспышках, поскольку власти пытаются остановить их серьезными ограничительными мерами.

Пока все описанные нами параметры модели выглядят довольно реалистично. Что же получили авторы работы, моделируя возникновение вакциноустойчивых штаммов с их помощью?

У них получилось, что до вакцинации значительного числа людей в популяции вероятность возникновения штамма, обходящего вакцинную защиту, не очень велика. Действительно серьезной такая вероятность становится, лишь если привить 60% населения или более (в таком случае у вируса «не остается выхода», кроме как выработать устойчивость к вакцинной защите).

Однако, отмечают авторы, этой борьбе и появлению новых опасных штаммов можно эффективно помешать — ограничительными мерами по типу запретов на путешествия, ношения масок и социальным дистанцированием, сохраняемым даже после того, как вакцинировано 60% населения.

Авторы также отмечают, что стратегии «сперва вакцинируем пожилых, потому что среди них выше смертность от коронавируса» выглядят небезопасными. Да, они спасут жизни части пожилых. Однако такое снижение смертности может привести к снижению эффективности противоэпидемиологических мер среди остального населения — и тогда шансы на появление вакциноустойчивых штаммов в популяции возрастут.

Еще выше шансы на появление таких новых и более опасных штаммов поднимают низкие темпы вакцинации. Они дают время для эволюции вируса: чем больше человеко-дней в еще невакцинированных он получит, тем больше копий успеет создать. А чем больше их число — тем выше вероятность и новых мутаций. Вакцинация же будет «подталкивать» эти мутации в сторону устойчивости к вакцинам.

Наконец, наличие стран, где вакцинация идет медленнее, чем в мире в целом, также способствует возникновению вакциноустойчивых штаммов. Они послужат своеобразными «резервуарами», где у вируса будет возможность создать больше копий себя и «попробовать» больше вариантов мутаций.

Работа звучит очень тревожно. Насколько она близка к реальности?

Мы с уважением относимся к моделированию, но вся история развития науки показывает, что его данные можно принимать всерьез, только если они не противоречат наблюдаемым фактам, касающимся объектов моделирования. Например, трудно всерьез относиться к моделям, обещающим опустынивание из-за выбросов антропогенных парниковых газов (а таких моделей было немало), если в реальной жизни на планете из-за этих газов идет бурное глобальное озеленение. Так какова новая модель? Стыкуется ли она с реально наблюдаемой коронавирусной ситуацией?

На данный момент — нет, и вот почему. В модели приняты практически одинаковые уровни R — заразности коронавируса — как для базового штамма, так и для новых, мутантных штаммов. Это очевидно не так. Еще в 2020 году возник британский штамм коронавируса, который имел заметно более высокую заразность, чем «уханьский» вариант, за счет чего вытеснил его. В конце 2020 года возник куда более опасный индийский штамм коронавируса — пресловутая «дельта», вызвавшая сильнейшую вспышку в России этим летом.

Так вот: R «дельты» — не «до 2,52», принятой в модели авторов новой работы, а как минимум пять — и, по ряду оценок, еще выше, вплоть до семи. Это огромный уровень, вдвое и более выше, чем у базового штамма коронавируса. Подобный уровень заразности наблюдался у черной оспы до тех пор, пока вакцинация ее не уничтожила. При такой заразности эпидемия стала давать сильнейшие вспышки даже летом, хотя базовый коронавирус летом испытывал с этим проблемы.

Неучет в модели этого фактора во многом обесценивает ее. Если одни штаммы коронавируса могут быть вдвое заразнее других, то в реальной жизни они будут вытеснять менее заразные — даже если те лучше обходят вакцину. Собственно, это уже происходит. Южноафриканский штамм («бета») обходит вакцину «Спутник» чаще, чем «дельта» — но, несмотря на это, именно «дельта» вытесняет «бету», а не наоборот. Все потому, что заразность «индийца» вдвое выше, чем у «южноафриканца». И даже то, что последний устойчивее к вакцинам, ситуацию не меняет. Вдвое большая заразность «дельты» среди невакцинированных «перебивает» несколько большую заразность «беты» в среде вакцинированных.

Еще одно предположение модели: иммунитет после вакцинации длится неограниченное время (то есть, в модели не учтена нужда в ревакцинации). Из российского опыта уже известно: это не так. Даже «Спутник», на данный момент самая эффективная вакцина от «дельты», теряет свою защитную силу примерно через полгода. Очевидно, то же самое происходит и с Pfizer. Израиль уже де-факто признал это, начав «введение третьей дозы» Pfizer для пожилых. Иными словами, пусть там еще и избегают самого слова «ревакцинация» но уже к ней приступили, хотя пока она доступна только пожилым, а не всем возрастам, как в России.

Западные страны последуют по российско-израильскому пути с некоторым опозданием: власти Соединенных Штатов пока продолжают игнорировать нужду в ревакцинации. Но иного выхода не будет и там. Возьмем последние данные Центров по контролю инфекционных заболеваний США. Ими уже описан случай, когда среди 900 человек, во время одной локальной вспышки, 469 заразились коронавирусом. 74% заболевших были вакцинированы, хотя вообще-то доля вакцинированных среди населения Штатов в этом районе ниже 74%. Из пяти госпитализированных во время этой локальной вспышки четверо были полностью вакцинированы Pfizer. То есть, из этого случая вообще не видно, чтобы вакцина Pfizer защищала от госпитализации с ковидом (к счастью, смертей в этой вспышке пока нет).

Причем эту вспышку не списать на тезис «привиты в основном пожилые, вот они и заражаются чаще остальных, ведь пожилые уязвимее для коронавируса». Все дело в том, что средний возраст заболевших в этой локальной вспышке — всего 40 лет.

Что это значит? Да очень простую вещь: им всем нужна была ревакцинация. Pfizer действительно имеет сниженную (всего 64%) эффективность против «дельты», Однако в этой вспышке и 64% особо не наблюдается, иначе 74% из заболевших (и 80% госпитализированных) вряд ли были бы вакцинированными. Куда больше похоже на то, что часть из них, привитая полгода назад и более, просто превысили срок, на протяжении которого их защита работала.

Но американские медицинские власти до самых недавних пор упорно говорили, что научных свидетельств необходимости в ревакцинации нет. Поэтому иммунитет этим людям никто не укрепил, отчего они начали болеть и попадать в больницу. Легко видеть, что любое моделирование течения коронавирусной эпидемии без учета ревакцинации полностью нереалистично. К счастью, авторы выложили код своей модели в открытый доступ. Если найдутся желающие ввести туда ревакцинацию и остальные неучтенные факторы, от нее явно станет больше пользы.

Модель, описывающая нереальный мир?

Еще один фактор модели авторов новой работы подрывает ее ценность для предсказаний хода эпидемии в реальном мире. Модель предполагает финальную долю невакцинированных в 1%. При такой доле появление вакциноустойчивых штаммов неизбежно: без них вирус просто обречен на вымирание. Но все дело в том, что само достижение такой доли — чистая фантазия. Значит, фантазией пока остается и идея «обязательного появления вакциноустойчивых штаммов».

Взглянем на карту: если в Руанде население достаточно сознательно, чтобы более 90% вакцинировалось, то от стран типа Японии, Франции, России, Украины и прочих этого ждать не приходится. Сознание их жителей было промыто антивакцинаторскими идеями еще до коронавируса и не стало более ясным за время новой эпидемии. Не то что 1%, но и 20% невакцинированных для этих государств — недостижимая мечта.

Причины этого мы излагали уже не раз, и, собственно, их описали еще до нас. Уже в советское время некто Солженицын, описывая феномен «образованщины», характеризовал ее так: «Все большее сужение профессиональных знаний, дающее возможность и в доктора наук проходить полуневеждам». Это абсолютно точные слова: средний житель современной Японии или России может быть полуневеждой, даже если он доктор наук. Мы уже приводили примеры докторов медицинских наук (эпидемиологов!), умерших от собственного невежества в отношении коронавируса. Вне своего довольно узкого образования такие доктора наук знают мало. Но и те, кто не доктора — тоже не слишком любопытны за пределами своего узкоспециального образования.

Подавляющее большинство населения ничего не знает о том, как их предки с кольями в руках избивали представителей российского государства, пытавшегося бороться с эпидемиями прошлого, или противостояли попыткам властей внедрить прививки от оспы (до тех пор, пока большевики не внедрили их насилием). Не читало большинство и «Без дороги» Вересаева, описывающего сходные проблемы. Это большинство не знает о деталях работы вакцин почти ничего. Но при этом люди считают себя достаточно образованными, чтобы иметь какие-то смутные сомнения в необходимости прививания.

Почему в Руанде и других странах Африки и Латинской Америки нет российской или японской антивакционаторской дикости? Ведь, казалось бы, если не в России, то в Японии с образованием явно лучше, чем в Руанде. Все дело в том, что многим людям, получившим большое количество знаний в «готовом виде», часто становится сложнее верно принимать решения, чем другим людям — не получившим таких знаний в больших объемах. Первым это описал еще Гераклит Эфесский, две с половиной тысячи лет назад заметивший:

Задача настоящего, качественного образования — не формирование многознания. Она в оттачивании способностей ума принимать решения. Однако современная школа — далеко не древнегреческий Ликей. Она больше дает знаний, чем учит на их основе принимать верные и полностью самостоятельные решения.

Поэтому на выходе из нее мы часто получаем многознание — кучу фактов в голове ученика. Но эти знания лишь придают человеку ощущение большей собственной компетентности — в сравнении с руандийцем, вынесшим из школы кучу меньших размеров. Но ни о какой реальной большей компетентности речь на деле не идет.

Зная меньше фактов, руандиец не испытывает соблазна посчитать себя достаточно компетентным, чтобы, исходя из неких отвлеченных антивакцинаторских идей, судить о безопасности вакцин. Он доверяет им — потому что из его наблюдений следует, что все вокруг прививаются и после этого меньше болеют. А в той дальней деревне, где не повезло с количеством доступных вакцин, болеют больше.

Современный японец, француз или русский не сталкивается с мощными эпидемиями, и его отцы тоже не сталкивались. При этом, привыкнув еще в школе получать готовые знания извне, он легко «тянет в рот» готовые идеи из соцсетей и интернета. Например, идеи о «бесплодии от вакцин» и тому подобные антинаучные фантазии.

Наши школы создают в основном потребителей знаний, а не их производителей. Людей, привыкших послушно принимать внешние идеи без детального вникания в их сложные детали. Неудивительно, что таким потребителям проще подкидывать любые внешние идеи — вне зависимости от степени их научной обоснованности.

Работающих способов борьбы с антивакцинаторскими настроениями нет. Современная школа прусского образца создана давно, и как ее не реформируй — она всегда останется основанной на авторитете и принятии фактов на веру, без их критического анализа. Значит, ее выпускники всегда будут уязвимы для ложных антинаучных идей: ведь анализировать вроде бы «общеизвестные» факты с позиции научного метода не учат ни в школе, ни в вузе. И не только в России, но и, по сути, нигде.

Если наше население настолько уязвимо к идеям антивакцинаторской дикости — может быть, имеет смысл установить антивакционаторскую цензуру? Тогда эти антинаучные идеи просто не проникнут в мягкое и неспособное к критическому анализу действительности сознание граждан?

Теоретически, это возможно, но на практике нереально. Возьмем свежий пример: в России более миллиона человек привито «ЭпиВакКороной». Нет, не так: «привито» «ЭпиВакКороной», потому что это не вакцина: она просто не работает, о чем мы подробно писали. Весь этот миллион не защищен от коронавируса практически ничем. Как отмечалось выше, каждый сотый из заболевших коронавирусом умирает. Среди этого миллиона рано или поздно заболеют все — поскольку эпидемия в России ни в каком обозримом будущем не исчезнет.

То есть, эта псевдовакцина по сути убьет (ковидом) примерно десяток тысяч только среди уже привитых. А это примерно равно боевым потерям СССР за десять лет войны в Афганистане.

Если мы установим антивакцинаторскую цензуру, разборы этой «псевдовакцины» тоже исчезнут из общественной дискуссии. Потому что формально она — вакцина.

Выхода нет. Мы не можем цензурировать инфополе про вакцины потому, что власти могут называть вакциной то, что ею не является. Без цензурирования инфополя незащищенные способностью к критическому анализу граждане никогда не перестанут содержать очень значительную прослойку антивакцинаторов.

Какой из всего этого практический вывод

Итак, мы установили, что идея «неизбежности» возникновения вакциноустойчивых вирусов из новой научной работы не вполне сочетается с реальностью. Модель, во-первых, была создана до появления «дельты» и не учитывает ее огромной заразности. Тут нет вины авторов: Scientific Reports — рецензируемый журнал, а процесс рецензирования занимает много времени, поэтому статьи по быстро меняющимся событиям, выходящие в нем, часто не успевают за реальностью. Во-вторых, новая модель использует и другое нереалистичное предположение — о вакцинации 99% населения. Очевидно, что культурно-образовательный уровень имеющегося человечества исключает подобные достижения (разве что в КНДР — но там нет качественных вакцин).

А значит, идея «вакцинация и отмена ограничений породит новые опасные штаммы» неверна. На деле новые опасные штаммы породят регионы, где основную массу людей так и не удалось привить качественными вакцинами. Например, как это было с «дельтой» в Индии в прошлом году. То есть это не «вакцинация» и «отмена антиковидных мер» порождают новые штаммы. Напротив, порождают их именно те места, где и вакцинация, и антиковидные меры не были достаточно серьезными.

Центрами, откуда к нам приходят «новинки», могут быть и страны с вакцинацией — типа России. Но точно не из-за отмены ограничений — благо ограничений хотя бы западного уровня (не говоря уже о китайском) у нас никогда и не было. И уж точно не из-за вакцинации — а, наоборот, из-за ее нехватки.

Но что в сухом остатке? Если мы забудем об игнорировании «дельты» и культурного уровня землян, какие выводы все же позволяет сделать модель?

Совершенно определенно, она показывает, что низкие темпы вакцинации резко повышают возможность появления новых опасных штаммов. Это очень важный вывод для России — потому что темпы вакцинации у нас всегда были низкие, даже на пике не превышая 0,5% населения в сутки. А сейчас, к тому же, еще и просели до 0,3% населения в сутки.

По сути, при таких темпах вакцинации защититься от вируса мы не сможем вообще никогда. Разработчики «Спутника» отмечают: уже через полгода вакцинная защита от коронавируса ослабевает и требуется ревакцинация. Но за более чем полгода массовой вакцинации мы смогли привить менее четверти населения. И у первых вакцинируемых защита уже просела — отчего власти начали ревакцинацию. Значит, когда через полгода мы привьем еще четверть, то лишь сохраним текущий уровень защищенности населения вакциной — а не повысим его.

Как мы видим, сколько-нибудь полной вакцинации населения мы не добьемся. Поэтому очень вероятно, что вакциноустойчивый штамм все же возникнет, причем именно в нашей стране — или другой с низкими темпами вакцинации, допустим, во Франции, Украине или Японии.

Впрочем, следует отметить: практически наверняка этот штамм будет лишь частично вакциноустойчивым. Оболочка коронавируса, в отличие от гриппа, состоит из S-белка одного типа. Это значит, что его изменчивость вряд ли приведет к появлению такой вирусной оболочки, которая будет полностью неуязвима к антителам на S-белок. То есть новые штаммы могут уронить защиту «Спутника» (85-90% от «дельты») или Pfizer (64% от «дельты») до, например, 50-60%. Но вряд ли заметно сильнее. Защита от тяжелой формы ковида и ковидной смерти может упасть от 99% до, например, 70-80% — но вряд ли ниже. То есть, вакцинированные в основном переживут даже новые штаммы.

Определенно, хуже придется переболевшим, но не вакцинированным. Мы отдельно писали о том, что уровень их антител во много раз ниже, чем у вакцинированных «Спутником», и о том, что данные из Манауса и Перу показывают: переболевшие вполне заболевают и умирают.

Но даже несмотря на это, появления вакциноустойчивых штаммов не следует слишком бояться. Да, они придут: низкие темы вакцинации в России и некоторых других странах мира делают это неизбежностью. Но никакого апокалипсиса все же не состоится. Просто еще десятки или сотни тысяч погибших жителей нашей страны. На фоне катастрофической смертности с начала эпидемии — обычное дело.

Не исключено, что постоянная эпидемия коронавируса, новые штаммы и тысяча+ умерших в месяц — новая российская нормальность… К которой надо просто привыкнуть. Благо всерьез бороться с ней не желают ни наше общество, ни наше государство.