Белорусские вампиры

Те, кто следит за новостями «Уфоленты» на сайте проекта «Уфоком», наверняка заметили серию заметок про археологические раскопки так называемых антивампирских захоронений на территории некоторых европейских стран. Эти антивампирские, нетипичные, атипичные, девиантные (именно под такими наименованиями они фигурируют в литературе) погребения ярко выделяются наличием определенных отклонений в погребальном обряде, общепринятом в данной конкретной культуре (здесь мы рассматриваем исключительно европейскую христианскую цивилизацию). Как правило, это следы совершенных над телами покойников определенных ритуальных действий, у которых имеются прямые соответствия с зафиксированными этнографами народными поверьями о «ходячих покойниках» и способах борьбы с ними.

Подобные поверья были широко распространены на территории Европы, особенно в ареалах расселения славян - южных, западных и восточных. Исторические и археологические данные свидетельствуют, что в период Средних веков и Нового времени европейское население широко применяло различные защитные меры, призванные оградить живых людей от опасных покойников. О масштабности столь уникальной психической эпидемии в массовом сознании свидетельствует факт появления в некоторых странах законодательных актов, запрещавших совершать святотатственные действия по отношению к умершим и предусматривавших за это наказание.

Антивампирское захоронение в Цедыни (Польша). Художественная реконструкция Л. Гардела, М. Кузьма.

Более того, в некоторых местах отголоски этих суеверий живы до сих пор. В 2004 году мировую общественность потрясла новость о том, что в одной деревушке в юго-западной части Румынии местные жители надругались над телом недавно умершего односельчанина, обвиненного в вампиризме. Труп под покровом ночи был эксгумирован, из него было извлечено сердце, затем сожжено, а пепел добавлен в питье, которое и выпили заявленные жертвы этого «вампира». В 2012 году во время выезда рабочей группы «Уфокома» для расследования случая огненного полтергейста в Брянском районе [1], пострадавшая от феномена семья сообщила, что им кто-то предлагал самовольно раскопать могилу их бабушки, умершей за месяц до полтергейстной вспышки, и забить ей в сердце осиновый кол. К счастью, в этом случае благоразумие победило.

На территории Беларуси поверья о «ходячих покойниках» также были широко распространены, что отражено в соответствующей исторической и этнографической литературе. Отдельные былички, которые могут претендовать и на статус предания, вероятно, указывают на конкретные случаи применения здесь радикальных мер против «беспокойных» мертвецов. Таким образом, представляется вполне закономерным наличие в Беларуси девиантных захоронений со следами антивампирских ритуалов. Но, к сожалению, информация об обнаружении таковых во время археологических раскопок нам пока не встречалась.

В целом стоит отметить, что тема «ходячих покойников» (вампиров) в белорусской историографии не проработана. Специально ею никто не занимался. Можно лишь встретить поверхностные обзоры в работах по белорусской мифологии и демонологии, либо отдельные публикации, рассматривающие общеславянский ареал в целом. В связи с этим автор считает нужным рассмотреть эту тему на более глубоком уровне в рамках индивидуального исследовательского проекта, для реализации которого планируется:

- изучить доступные письменные источники на предмет фиксации конкретных примеров бытования соответствующих поверий на территории Беларуси и совершения связанных с ними действий в отношении покойных;

- изучить массив быличек, связанных с поверьями о «ходячих мертвецах», который был зафиксирован на территории Беларуси в ходе этнографических, фольклорных и этнолингвистических научных экспедиций;

- провести поиск данных по археологическим раскопкам на территории Беларуси некрополей различных исторических периодов на предмет обнаружения девиантных захоронений, которые могут быть иметь отношение к поверьям о «ходячих покойниках»;

- для сбора нового или дополнительного этнографического и фольклорного материала по данной теме, повторной проверки зафиксированных фактов возможно проведение собственных выездов и маршрутных экспедиций в рамках проекта «Уфоком»;

- произвести ареальный анализ зафиксированных этнографических фактов, связанных с темой «ходячих покойников», которые были зафиксированы в разное время историками, этнографами, фольклористами и проч.;

- произвести сравнительный типологический анализ мифологических персонажей из народной демонологии, имеющих отношение к образу «ходячего покойника», с целью выявления ареальных различий в их функциях и поиска общих моментов в их характеристиках;

- произвести сравнение особенностей бытования поверий о «ходячих покойниках» на территории Беларуси и иных регионов Европы и России (преимущественно славянского мира).

В ключе рассматриваемой темы несколько проблематичным является терминологический аспект. Понятие «заложный покойник», предложенное к использованию в свое время Д.К. Зелениным, слишком широко по своему содержанию для круга рассматриваемых нами демонологических персонажей. В качестве основных терминологических единиц здесь будут использоваться понятия «вампир» и «ходячий покойник». Как правило, под вампиром (упырем) понимается покойник, который по ночам встает из могилы и сосет кровь у своих жертв [2]. Но это слишком узкое понимание термина, которое преимущественно навеяно современной массовой культурой, оторванной от народных традиций. В отдельных случаях зафиксированных этнографами поверий понятие «вампир», действительно, сводится порой исключительно к образу мертвеца-кровососа в его телесном облике. Но анализ данного типа демонологических персонажей в славянских традициях разных стран показывает, что вампиризм не сводится исключительно к теме «крови», а фактически сливается с понятием «ходячий покойник». Под последним понимается покойник, продолжающий являться после своей смерти и, как правило, причиняющий вред живым. Как отметила Л.Н. Виноградова, образ вампира почти неотделим от «ходячего покойника»: и тот, и другой принадлежат к категории «возвращающихся» покойников. Однако вампир в демонологической системе славян имеет более определенный персонажный статус и осмысляется чаще всего именно как «телесное воплощение мертвеца, встающего из могилы» [3].

В рамках проекта данные ключевые понятия с целью некоторой дифференциации персонажных категорий будут использоваться в следующих трактовках: 1) заложный покойник – покойник, умерший не «своей», неправильной (неестественной или преждевременной) смертью; 2) ходячий покойник – покойник, продолжающий являться после своей смерти; 3) вампир – опасный ходячий покойник, приносящий вред здоровью и жизни людей. Эту терминологическую иерархию планируется использовать в классификационной схеме исследуемого информационного материала (поверья, былички, исторические и археологические свидетельства и т.п.).

Не рассматривая в данной публикации библиографическую литературу, которая довольно обширна и требует отдельного рассмотрения, остановимся на категориях источников информации по поставленной проблеме, которые можно разделить на следующие группы:

1. Фольклорно-этнографические источники. Сюда входят соответствующие народные поверья, обычаи и традиции, фиксируемые этнографами начиная с XIX века, а также отдельные жанры устной несказочной прозы (былички, бывальщины, суеверные рассказы и т.п.), сбором и изучением которых и по сей день занимаются этнографы, фольклористы и этнолингвисты. Былички стали записываться собирателями гораздо позже, чем поверья. На территории Беларуси былички планомерно стали фиксироваться во время комплексных экспедиций на Полесье Института славяноведения и балканистики АН СССР и филологического факультета МГУ под руководством Н.И. Толстого, а именно с 1974 года, когда эти экспедиции сменили свой профиль с диалектологических на этнолингвистические. Материал систематически собирался по специально разработанным тематическим программам вплоть до аварии на ЧАЭС. Эти уникальные материалы хранятся в Полесском архиве Института славяноведения и периодически появляются в научных публикациях сотрудников института.

После Чернобыльской катастрофы, особенно с начала 1990-х годов, эстафету по части изучения духовной культуры белорусского народа переняли белорусские научные учреждения и ВУЗы. В качестве одного из ведущих можно назвать Институт искусствоведения, этнографии и фольклора, при отделе славистики которого была сформирована Коллекция фольклорных записей, получившая статус национального достояния. Экспедиционную работу проводила Лаборатория традиционного искусства при Белорусском государственном институте проблем культуры. В 1981 году было положено начало существующей поныне Лаборатории белорусского фольклора БГУ. При ВУЗах, где проводится сбор материала по народной духовной культуре во время летних этнографических и фольклорных практик, формируются свои архивы. Так известно о существовании соответствующих фольклорных и фольклорно-этнографических архивов при кафедре теории и истории культуры БГПУ им. М. Танка (В. Василевич), при кафедре белорусской литературы факультета белорусской филологии Гродненского ГУ им. Я. Купалы, при кафедре белорусской литературы Гомельского ГУ им. Ф. Скорины (В. Новак), при кафедре белорусского литературоведения Брестского ГУ им. А.С. Пушкина (И. Швед).

На основе собранного на территории Беларуси фольклорного материала выходили единичные и многотомные издания, в которых публиковались тексты народных произведений. Из последних крупных проектов подобного рода можно назвать шеститомное издание в рамках научно-популярной серии «Традыцыйная мастацкая культура беларусаў», в котором освещено современное состояние народной культуры в каждом из шести историко-этнографических регионов страны – Поднепровье, Поозерье, Понеманье, Восточном и Западном Полесье, Центральной Беларуси. В опубликованном материале также содержатся былички и сведения о поверьях, имеющие отношение к теме о «ходячих покойниках».

2. Письменные исторические источники. Эта категория материалов довольно разнообразна по своему составу. Объединяет их то, что в них содержатся свидетельства о тех или иных событиях, отражающих бытование в обществе поверий о вредоносных покойниках в разные исторические периоды. Сюда можно отнести известия о самовольной эксгумации трупов и осквернении могил из суеверных побуждений, казусы с впавшими в летаргический сон людьми и т.п. Например, в «Минских епархиальных ведомостях» за 1871 года сообщалось, что некая крестьянка местечка Богушевичи Минской губернии была замечена в том, что ходит на могилу мужа. Будучи вызвана к священнику, она обратилась к нему с просьбой разрыть могилу, отрубить мужу голову и положить у его ног. По ее мнению, это было необходимо, так как он каждую ночь возвращался в хату [4].

В состав этой категории источников входят летописные известия, труды современников тех или иных событий (например, трактаты XVII-XVIII веков по демонологии), мемуарная литература, делопроизводственные материалы различных государственных учреждений, судебные материалы, сообщения в средствах массовой информации и т.п. В отличие от фольклорно-этнографических материалов, эта категория источников позволяет заглянуть гораздо глубже в исторические эпохи, вплоть до раннего средневековья.

Сообщение о сербском случае в одной из виленских газет 1939 года.

3. Историко-юридические материалы. В эту категорию отдельно выделены законодательные и нормативно-правовые акты, в которых предусматриваются меры наказания за осквернение могил и надругательство над трупами. Мотивы подобных преступлений могли заключаться в суевериях различного характера, не только связанных со страхом перед «ходячим покойником». Части тел трупа, по народным представлениям, могли использоваться в магических целях – как медикаменты, для наведения порчи, для изготовления талисманов. Эксгумация и глумление над трупом заложного покойника могло практиковаться для спасения посевов от засухи [5]. Так или иначе, само наличие подобных преступлений свидетельствует об определенных особенностях традиционного мировоззрения, допускающего ситуации, когда ради некой цели человеку приходится преодолеть собственный страх и брезгливость перед мертвым телом и нарушить социальное «табу». Появление соответствующих статей о наказании за подобные преступления в истории права – это определенная веха в эволюции взглядов общества на эту проблему, говорящая о назревшей необходимости искоренения данных суеверий. Судебные дела подобного характера также нужно считать источниками информации по народным суевериям, относящихся, в том числе, к теме «заложных покойников».

4. Археологические материалы. Как говорилось выше, для Европы нередки находки древних атипичных захоронений, предполагающих использование антивампирских ритуалов. В Беларуси подобные находки не известны, либо не получили должного освещения. Можно предположить, что это связано, прежде всего, с тем, что основное внимание белорусские археологи уделяют преимущественно некрополям (курганным и грунтовым могильникам) довольно ранних эпох – вплоть до раннего Средневековья включительно. Захоронения более позднего времени (позднего Средневековья и особенно Нового времени), наиболее перспективные в этом плане, вскрываются лишь спорадически и планомерно не исследуются. Во всяком случае, отсутствие находок антивампирских захоронений вовсе не говорит об их отсутствии в Беларуси. Этнографические, исторические материалы и археологические находки на территории сопредельных стран говорят об обратном. Возможно, в специализированных публикациях и отчетах по раскопкам удастся обнаружить искомые сведения.

Таким образом, мы определили тематику исследования, наметили задачи и определили круг источников информации. Исследование рассчитано на долгосрочную перспективу ввиду масштабности темы и необходимости проработки значительного массива литературы по данной проблеме. Публикация промежуточных результатов планируется как на сайте проекта «Уфоком», так и в различных печатных изданиях.