Коммунизм в XXI веке: нереализованная утопия или непонятое будущее

В феврале 1848 года вышел в свет наиболее известный текст Карла Маркса и Фридриха Энгельса «Манифест Коммунистической партии»

«Манифест Коммунистической партии», по сути, это был программный идеологический документ, который стал итогом размышлений молодого Маркса ещё со времени «Экономическо-философских рукописей 1844 года» и «Принципов коммунизма» Энгельса 1847 года, передает UfoSpace.net со ссылкой на regnum.ru.

Упомянутый термин до того времени больше соотносился с идеями утопического социализма, представляя из себя аморфный посыл «за всё хорошее, против всего плохого». Постепенно он наполнился внятным содержанием как теоретического, так и практического свойства. Вобрал в себя и полёт мысли, и заскорузлую догматику, и смерть на баррикадах, и попытки приспособить великую идею к интересам лавочников. А уже за полтора века коммунизм как понятие настолько перегрузился смыслами, настолько был заболтан — и сознательно, и по глупости, — что самое главное — модель коммунистического общества перестала существовать как ориентир для народов Земли. Так мы потеряли своё будущее, возможно, единственное, способное продлить существование человечества и дать развитие человеку.

Если на время забыть похороненный под грудой домыслов термин, оставить его в покое, то появится возможность оттолкнуться от простого утверждения: так или иначе, люди всегда метались в пространстве между гуманизмом и жестокой прагматикой, альтруистичными порывами и эгоистическими страстями. И XXI век не привнёс ничего нового ни в области гуманитарных наук, ни в организации социального пространства в плане создания новых общественных моделей. При этом возможности человека созидать и разрушать достигли небывалых пределов, его присутствие на Земле стало повсеместным, а его осознание себя в мире, в обществе и в природе во многом осталось на уровне цивилизованного «дикаря» XIX столетия.

Миры цифровых платформ, эпоха дигитализации, прорывы в биотехнологиях, коммуникационный взрыв по-прежнему вмещают в себя человечество, привыкшее мыслить общество как набор убогих операций «ты мне, я тебе» в планетарном масштабе. Индивидуумов, видящих свободу как тотальную возможность торговых операций, как бездумное потребление. Человеческое существо, ставшее придатком вещного мира, который, словно искусственный паразит, черпает силы из нашего душевного бессилия.

Возможно, в силу этого попытки заговорить об ином типе человеческих и общественных отношений рождают непонимание, неприятие, а то и прямую враждебность со стороны адептов свободного рынка. Такого рода персонажи наотрез отказываются понимать: нелепость — это утверждение о том, что люди слишком эгоистичны, жадны и устремлены к простейшим наслаждениям. Но если человек живёт среди воров и грабителей, он, скорее всего, придёт к преступному мировоззрению и соответствующему ремеслу. И наоборот, если личность растёт в обществе, где царит взаимопонимание, стремление к образованию, то естественно, что человек имеет все возможности раскрыть свой потенциал и стать неким большим по отношению к себе. Поэтому не стоит удивляться словам Владимира Ленина, который утверждал о невозможности стать коммунистом, не вобрав в себя весь опыт мировой культуры. Только тогда личность начнёт не столько конкурировать с окружающими, сколько соревноваться, то есть не «озлокачествлять» состязательные отношения. Тогда население Земли задумается о сохранении окружающей среды и бережном природопользовании. Только в этом случае творческое созидание будет восприниматься как главная потребность человека, а вещь будет не столько знаком статуса, сколько синонимом целесообразности и не более.

Конечно, сложно говорить о подобном, когда «Беспрепятственные перевороты в производстве, непрерывное потрясение всех общественных отношений, вечная неуверенность и движение», о которых писали Маркс и Энгельс в 1848 году достигают своего апогея в первой половине 21 столетия. То, что постмарксист Зигмунт Бауман назвал «текучей современностью», рвёт и кромсает структуры цивилизации. В одних обществах этот процесс идёт более интенсивно, в других с меньшей скоростью, но в любом случае текущее ускорение становится всё разрушительнее с каждым годом.

Ускорение общественных процессов, помноженное на взрывное действие современных технологий, постепенно оставляет ограниченный вид производств и отношений — цифровые. «Идиотизм деревенской жизни» времён Маркса, сменился идиотизмом атомарных индивидов-потребителей. Мир со времени «Манифеста Коммунистической партии» разительно поменялся. Однако то, что мы видим сегодня, является квинтэссенцией утверждения основателей марксизма.

«Производительные силы … не служат более развитию буржуазных отношений собственности; напротив, они стали непомерно велики для этих отношений, буржуазные отношения задерживают их развитие; и когда производительные силы начинают преодолевать эти преграды, они приводят в расстройство всё буржуазное общество, ставят под угрозу существование буржуазной собственности».

Всё это подытоживают современные учёные-марксисты и социально ориентированные исследователи. Атонио Негри говорит об «империи», довлеющей над человеком, Джоди Дин — о «капиталистическом феодализме», Шошана Зубофф — о «надзирающем капитализме». Подобным концепциям несть числа. Но уже в настоящем они находят своё подтверждение и дают возможность представить черты ещё более мрачного будущего. Рассматривая современное американское общество, Роб Ури, автор левацкого журнала «Контрудар» (The Counterpunch), пишет в 2021 году следующее:

«Это фашизм. Милитаризация полиции, выстроенное надзирающее государство, богатейшие семьи и карцер для остального мира. Передача суверенных прав федерации корпоративному сектору».

Причём слова, написанные про США, зримо обретают реальность по всему миру. И Россия не обладает иммунитетом против этого бедствия.

Создатель советского государства Владимир Ленин в начале XX века без обиняков утверждал: «В дверь богатых можно достучаться только прикладами винтовок».

Но хочется верить, что опыт предыдущих революций не прошёл даром как для освободительных движений, так и для представителей крупного капитала. С одной стороны, существует широкая практика борьбы за права трудящихся, как бы их ни классифицировали в текущем столетии. С другой, операторы капитала отдают себе отчёт в следующем: то, что является для них издержками (прогрессивное налогообложение, ограничения монополизации рынков, налог на роскошь и прочее), может быть страховым полисом в условиях нарастающего социального расслоения и последующей радикализации общества. Отсюда постоянные разговоры в общественном пространстве о посткапитализме, капитализме «инклюзивном», капитализме платформ и других паллиативных формах, призванных оттенить социальное людоедство.

Вероятно поэтому в настоящее время, говоря об изменении общества, активисты употребляют термин «социализм» и, как правило, избегают оперировать понятием «коммунизм». Последний многие безоговорочно относят к разряду утопий. Он «не моден» на уровне интеллектуального болота case study (тематических исследований). И это неудивительно, ведь любая половинчатая реформаторская деятельность выглядит чрезвычайно «реалистичной» в сравнении с глобальной перестройкой человечества. Даже среди представителей коммунистических партий муссируется неновая идея о том, что, мол, коммунизм, конечно, недостижим, но должно быть «стремление» к нему как к некому морально-ценностному ориентиру. Вполне естественно, что после деконструкции советского проекта коммунизм даже как утопия перестал быть предметом дискуссии среди политиков, представителей науки и гражданского общества. Следствием этого стало постепенное уничтожение самой возможности иного грядущего.

И, соответственно, оглядываясь на последние десятилетия, уместно задаться вопросом: «Не пора ли вернуть это будущее?».

Конечно, на его пути стоят различного рода квазиулучшатели, сторонники механистического переноса ретроидей типа Союза 2.0 в абсолютно иной мир и, естественно, сами держатели капиталов и их прислуга. Тем не менее построение нового общества возможно. Причём его построение необходимо начинать с себя. Для начала стоит задуматься о том, чтобы не перенимать воровские привычки, отказаться от лакейства перед теми, кого называют «элитами» в современном мире, не вгонять себя в скудоумие фантомами визуализации, открыть в себе новое осознание реальности и найти единомышленников. В этом ключе следует вспомнить, что ленинская фраза «учиться коммунизму» предполагает и понимание революционной теории, и развитие культуры и социальную борьбу.

Следует увидеть возможности справедливого общества уже в сегодняшнем дне. Те или иные социальные практики — от каршеринга до сетевых платформ, от волонтёрских движений до гражданской активности — так или иначе, рождаются как вероятностные альтернативы уходящему миру в виде буйства капитала, в котором свобода не для всех и неравенство для большинства, а также приходящему миру воинствующей архаики, неоварварства и нового рабства.

Движение в сторону распада цивилизационной общности является очевидным настолько же, насколько существуют тенденции для осознанного развития гуманистических путей развития общества. Распад человечности — это лишь одна сторона нашего социального движения. Идеи для разрешения кризиса явно должны превосходить по своим масштабам «17 целей устойчивого развития» (17 Goals of Sustainable Development), предлагаемых ООН и апологетами «капитализма с человеческим лицом». Те, кто осмысленно или бездумно повторяют мантру о том, что Sustainable Development — безальтернативный рецепт для разрешения накопившихся проблем, забывает о главном. О том, о чём афористично утверждал Эйнштейн:

«Невозможно решить проблему на том же уровне, на котором она возникла. Нужно стать выше этой проблемы, поднявшись на следующий уровень».

Коммунистическая идея, предложенная в «Манифесте Коммунистической партии», и её дальнейшее развитие, как раз и становятся тем самым «следующим уровнем» и, возможно, последней надеждой человечества.

Достижение нового состояния общества — это огромная работа. Само появление коммунистического общества сравнимо с разумной жизнью на Земле. В нашей галактике существуют миллионы планет. Меньшая часть из них имеет условия, сопоставимые с земными, для того, чтобы на них появились живые организмы. И, очевидно, на единицах из всего множества небесных тел жизнь имеет возможность развиться до разумного состояния: необходимо сочетание достаточно многих факторов. В случае с социальным прогрессом ситуация схожая, кроме самого главного: выстроить общественную среду, основанную на иных принципах взаимодействия, способно только единое человечество.

Дмитрий Шелест