Вампирская эпидемия в Сербии

Несмотря на то, что наиболее шокирующие вампирские случаи связаны с румынской Трансильванией, сербские исследователи готовы с этим поспорить, поскольку считают: самых древних и безжалостных кровопийц следует искать именно в их стране. Свою гипотезу ученые подтверждают документами из архивов Вены. В интервью государственному телевидению Сербии РТС профессор истории Иван Нешич заявил, что сохранились обращения жителей села сербского села Медведжа к тогдашним австро-венгерским властям. В них содержатся жалобы на «вампирскую эпидемию» в округе. Подобные случаи фиксировались и в других местах. В частности, в Крагуевце, Куклине и Киселеве на Дунае.

Самым же известным сербским вампиром считается Сава Саванович, творивший свои черные дела по ночам на водяной мельнице близ села Зарожье на западе страны. Мельница эта простояла почти до наших дней, пока не разрушилась от времени пять лет назад. Часть селян тогда искренне обрадовалась (нет мельницы – нет кровопийцы). Другие же жители местечка стали срочно запасаться осиновыми кольями и чесноком, боясь, что вампир придет к ним в поисках нового пристанища.

Причем, само слово «вампир», оказывается, впервые было употреблено все в тех же архивных бумагах. Точнее, в записке эпидемиолога, которого австрийцы послали на борьбу с кровавой чумой. Из этого исследователи делают вывод, что термин, очевидно, имеет сербское происхождение. Нашлись на полках венских архивов и другие документы, в частности, протоколы эксгумации 19 тел, из которых 13 находились «в вампирском состоянии».

То, что свидетельства сохранились именно в Вене, неудивительно. Сербия в те времена не была независимым государством, находясь под властью турок и являлась частью Оттоманской империи. Но люди, жившие близ границы с Австро-Венгрией традиционно искали защиты не на поработившем их востоке, а на европейском западе. Медведжа как раз располагалась близ приграничного в те времена города Крушевца. Таким образом, мифы о вампирах, возможно, родились не в дремучие времена графа Дракулы, и румынскому тирану приписали кровавые «подвиги» гораздо позднее - под влиянием событий двухсотлетней давности, произошедших в соседнем государстве.